Максим Рычков

Ход истории неумолимо быстр. Отдельные события, какими бы важными они нам не казались сегодня, неизбежно стираются и перемешиваются между собой в памяти — как отдельного человека, так и всего народа. Поэтому редакция «Православного слова Сибири» считает своим долгом напомнить читателям о трех по-настоящему важных и исторических юбилейных датах, которые мы встретим в наступившем месяце.

8 марта — 100 лет мученическому подвигу священника Димитрия Неровецкого

Об этом святом уже сказано и написано достаточно много — в сравнении со сведениями о других новомучениках Приенисейской Сибири. Достаточно вспомнить об одной только монографии «„Третий путь“ о. Димитрия Неровецкого», написанной церковным историком и публицистом Геннадием Малашиным. Благодаря исследованиям, давшим фактологическую основу для этой уникальной в своем роде монографии, и удалось установить обстоятельства и предысторию того страшного убийства ранней весной ровно сто лет назад.

В Сибирь — в самый канун революции

Священник Димитрий Неровецкий (1887–1919) был скромным настоятелем храма Николая Чудотворца в совсем небольшом селе Апано-Ключи Апанского уезда Енисейской губернии (сейчас это Абанский район Красноярского края). В Сибирь он приехал уже в священном сане вместе с семьей из родной Подольской губернии (территория современной Украины). Как выяснится чуть позже, приехал перед самым началом революционной смуты — в 1916 году.

Наверняка отцу Димитрию и его прихожанам первое время казалось, что все перевороты и гражданские усобицы — это дело сугубо столиц и больших городов, а до сибирской глубинки это безумие не докатится. Никольский приход жил размеренной жизнью: батюшка совершал богослужения, вел занятия в воскресной школе, учил паству добру и милосердию. Однако трагическая развязка истории этого сельского священника была уже не за горами. В конце 1918-го на востоке Енисейской губернии недовольные действиями «белых» властей Сибири создали т.н. «Тасеевскую партизанскую республику». Уже в следующем году эта полуразбойничья вольница приступила к активным боевым действиям.

Волки против пастыря

В советское время красных партизан будут всячески героизировать, воспевать их реальные и мнимые подвиги. Но в действительности партизаны, так же, как и белые, насильно «ставили под ружье» местных жителей, реквизировали продукты питания, брали заложников, безжалостно расправлялись с теми, кого считали противником. Как правило, основу бунтарских отрядов составляли крестьяне-новоселы — люди неустроенные, маргинализированные, воспринимавшие Гражданскую войну, в первую очередь, как возможность для безнаказанного разбоя.

Пастырь, призывавший посреди гражданской смуты к любви, пониманию и всепрощению, таким людям, конечно же, мешал сам по себе — тем более на территории, которую партизаны считали частью своей «республики». Иерея Димитрия Неровецкого несколько раз арестовывали, допрашивали, но до поры до времени всякий раз невредимым отпускали домой — ведь никакой реальной вины перед бунтовщиками за ним не было.

В конце концов, финал земной жизни отца Димитрия предрешил клеветнический донос. Партизанам сообщили, что священник якобы служит информатором стоявшего в Канске отряда белых, причем донес на пастыря один из самых близких ему людей. Благочинный округа в рапорте епископу Енисейскому и Красноярскому Назарию (Андрееву) потом напишет: «Аресту о. Димитрия способствовал его же псаломщик Ковбаса — как псаломщик — очень плохой, а как человек — пьяница и дебошир. О. Димитрий терпел его, жалея его же многочисленную семью».

Символично, что тем «крылом бабочки», которое дало ход дальнейшей трагической последовательности событий, стала забота пастыря о сельских ребятишках: он учил их грамоте, а той роковой весной в приходе стали заканчиваться канцелярские принадлежности. Отец Димитрий попросил местного торговца приобрести необходимое в Канске, что недоброжелатели батюшки клеветнически и бездоказательно представили как «свидетельство» его связи с карательными отрядами белых войск.

Восхождение на Голгофу

 8 марта 1919 года (23 февраля по ст.ст.) — в первую великопостную седмицу, канун Торжества Православия — отца Димитрия арестовали в последний раз. Супруга, будто что-то предчувствуя, не хотела пускать его из дома вместе с партизанами. Однако священник, как и прежде, был спокоен и благодушен…

…Сперва его посадили на сани, потом привязали к саням и заставили бежать по снегу 12 верст до ныне несуществующей деревни Байкан. Там партизаны завели свою жертву в избу и стали издеваться над мучеником Димитрием: доставали головни из печи, прижигали ему лоб, волосы… Потом вывели его на улицу, вновь привязали к саням, погнали лошадей. Он не мог уже бежать, поэтому его бросили на сани.

В последний раз мучители со священником остановились в таежной глуши. Отца Димитрия вывели из саней и расстреляли, — сейчас на этом месте установлен поклонный крест. По рассказам старожилов, память о насколько жестоком, настолько и бессмысленном убийстве никогда не покидала эти места: даже в советское время, когда говорить вслух о преступлениях «борцов за советскую власть» не всегда было безопасно.

В народной памяти он так и остался добрым и мягким сердцем в повседневной жизни человеком, и твердым в следовании евангельским истинам пастырем.

— Своей религиозностью и абсолютной терпимостью был для всех примером. Какая же вина отца Димитрия пред большевиками? А вина его та, что он в жизни шел прямой дорогой, не раскланивался на обе стороны, не уклонялся ни направо, ни налево, а смотрел лишь вверх.

Человек, весьма осторожный в жизни, мягкий в выражениях, уступчивый в разговорах — он не входил в компромиссы в делах веры, в вопросах церковных. Он жил для прихода, не служил, а горел на ниве Христовой.

А как скорбел о. Димитрий о своих прихожанах, уклонившихся в большевизм, сколько вздохов и тайных слез было у него за заблудших овец пред престолом Божиим! — напишет о нем благочинный церквей VI участка Канского округа иерей Порфирий Меркурьев.

Иерея Димитрия Неровецкого в сонме новомучеников и исповедников Церкви Русской прославят на Архиерейском соборе 2000 года.

22 марта — 30 лет назад верующим вернули здание красноярского Покровского храма

22 марта 1989 года охваченные духом перестройки партийные власти Красноярья принимают знаковое решение для дальнейшей истории Православия на обоих берегах Енисея: верующим полагалось вернуть изъятое ранее здание Покровского храма.

Современному жителю краевой столицы трудно представить кафедральный собор в самом сердце города — на пересечении проспекта Мира и улицы Сурикова — в каком-то ином качестве, нежели чем место молитвы. Однако еще в 1980-х здесь размещалась картинная галерея, и это было еще «меньшим злом». Ведь ранее, в 1930-х годах, будущий кафедральный собор вообще использовался дислоцированной в Красноярске армейской частью в качестве конюшни (!).

В промежутке между двумя этими не самыми радостными вехами в истории собора его однажды уже возвращали верующим — в 1945 году, во время короткого примирения советского государства с Русской Православной Церковью в годы Великой Отечественной войны. Тогда прихожане старательно избавили намоленное поколениями здание от следов присутствия конюшни, поставили приобретенные на свои средства колокола. Но в хрущевские 1950-е вместе с «оттепелью» настанет и, если так можно выразиться, «богоборческий ренессанс». Немногие уцелевшие красноярские храмы стали бельмом на глазу у бдительных партийцев. Тем более их возмутило желание тогдашнего настоятеля протоиерея Евгения Насекайло отреставрировать обветшавшее здание: на священника даже заведут явно сфальсифицированное уголовное дело за «воровство стройматериалов».

В 1961–1962 годах Покровский храм у верующих снова изъяли. Причем церкви грозило уничтожение, благо, что за прецедентом далеко ходить было не надо. Исторический Воскресенский собор как «не представляющий архитектурной ценности» варварски снесли в Красноярске в те же годы. Более того, в 1960-х городскими властями всерьез обсуждался план строительства «близнеца» известного Дома быта как раз по другую сторону улицы Сурикова — на месте нынешнего кафедрального собора…

Но всё-таки Покровской церкви повезло: здание уничтожать не стали, а разместили там камнетесную мастерскую. В 1978 году ее сменит картинная галерея. Здание перед этим отреставрируют: именно тогда из белого будущий кафедральный собор станет на некоторое время кирпично-красным с зелеными куполами, — таким его наверняка помнят еще многие красноярцы.

А в 1989 году существованию Покровского храма вне Церкви был положен конец. Власти пытались всеми силами избежать широкой огласки принятого решения, однако не получилось: в исторический день сюда пришли сотни верующих.

Нынешний регент Архиерейского хора Покровского собора Дмитрий Васянович вспоминает:

— Одна давняя прихожанка собора рассказывала, что об открытии церкви узнавали друг от друга, и в назначенный день терпеливо ждали у ее дверей. Шли часы, но народ не расходился: тихо и благоговейно ждали, не теряя надежды. И когда верующим спустя полдня разрешили войти внутрь, совершить молебен, многие плакали от счастья.

Летом того же года повторно храм освятил митрополит Новосибирский и Барнаульский Гедеон (Докукин). Ждать новосибирского владыку пришлось потому, что Красноярский край еще продолжал оставаться в церковном отношении лишь благочинием в составе Новосибирской епархии: уцелевшие в Енисейской Сибири храмы тогда можно было буквально пересчитать по пальцам…

Возвращение Покровского собора станет «точкой невозврата» для новейшей истории Церкви в Красноярском крае. После этого исторического события речь пойдет не только о передаче верующим старинных храмов и строительстве новых; делом ближайшего времени станет и возрождение отдельной Красноярской епархии.

29 марта — 70 лет назад фактически закончилось следствие по третьему «делу» в отношении святителя Луки (Войно-Ясенецкого)

В третий раз богоборческие власти арестовали епископа Луку 24 июля 1937 года: его обвиняли в создании мифической «контрреволюционной церковно-монашеской организации»… Перед этим будущий святитель Церкви несколько лет прожил в Средней Азии — он занимался частной медицинской практикой, при этом отказом отвечая на навязчивые предложения снять с себя священный сан.

Положение арестованного епископа осложнялось тем, что на него уже успели дать «изобличающие показания» несколько священников и епископов Православной Церкви. Все они тоже проживали в 1930-е годы в Средней Азии и их так же арестовали по делу несуществовавшей «организации». «Контрреволюционером» епископа Луку называли на допросах и работавшие в Ташкентском медицинском институте профессора-врачи, знакомые с архиереем по его врачебной работе.

Разумеется, все эти показания были, так или иначе, «выбиты» из несчастных следователями НКВД. Некоторым из этих сдавшихся перед страхом людей даже хватило совести признаться в оговоре самому ВойноЯсенецкому через записки, чудом дошедшие до арестованного хирургаархипастыря, — об этом, в частности, упоминает исследователь Владимир Лисичкин.

Однако сам святитель Лука возможность подобного «компромисса» лично для себя решительно отмел. Ему шел уже седьмой десяток лет, из-за осложнения лихорадки он ослеп на один глаз, однако епископ упорно отказывался подписывать «признание» или клеветать на других людей. Железную волю Войно-Ясенецкого не сломили даже допросы варварским методом «конвейера»: когда допрашиваемому не давали спать несколько дней подряд. Известно, что один из «конвейеров», через которые прошел будущий святой Церкви, длился почти две недели.

В начале 1938 года ни в чем не признавшегося епископа Луку перевели в центральную областную тюрьму Ташкента. Материалы в его отношении выделили в отдельное уголовное производство. Только 29 марта 1939 года архиерею, наконец, дали ознакомиться с этим делом: большинства собственных показаний он там не нашел.

В феврале же 1940 года, во внесудебном порядке — через Особое совещание при НКВД СССР, — его приговорят к пяти годам ссылки в Красноярский край. Так святитель окажется на берегах Енисея второй раз в жизни. К тому времени все священники и архиереи, под пытками оклеветавшие в 1937-м владыку Луку и признавшие свое членство в «контрреволюционной церковно-монашеской организации», уже будут расстреляны или отбывать лагерные сроки…

Интервью Василия Варламова

«Бог есть любовь» (1Ин 4:7), сказано у апостола Иоанна. И дальше: «Если Бог нас так любит, то и мы должны любить друг друга» (1Ин 4:11). А это значит — само существование Православной Церкви невозможно без любви, без милосердия, без помощи ближнему. Поэтому социальное служение и благотворительность во все времена были неотъемлемой частью повседневной жизни Церкви.

История Церкви полна добрых дел и бескорыстного служения людям, но еще больше случаев помощи нуждающимся неизвестны общественности, ибо «когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6:6–4). Тайность и бескорыстие — вот два главных отличия церковной благотворительности от светской.

Не является исключением и Красноярская епархия. От самого ее образования и до наших дней можно вспомнить много замечательных примеров добрых дел, совершенных местным духовенством. Например, бесплатные начальные школы в дореволюционной России работали практически при каждом храме. Важнейшую роль Церковь сыграла и в помощи людям, пострадавшим в результате пожаров в Енисейске и Красноярске в последней четверти XIX века, да и сами города восстанавливались при активном участии красноярских архиереев. Устройство школ, помощь больным и неимущим — все это было частью повседневной работы Церкви на Енисее еще во времена Российской Империи.

Сейчас епархиальный Отдел по церковной благотворительности и социальному служению возглавляет штатный священник красноярского Иоанно-Предтеченского прихода иерей Владимир Плеханов. Мы побеседовали с отцом Владимиром о буднях и планах Отдела, а также о таком актуальном направлении социального служения как сестричества милосердия.

 — Отче, в чем суть благотворительной работы Церкви?

— Когда мы говорим «церковная благотворительность», мы имеем в виду не просто Церковь как организацию, не только священников, но и всех верующих, прихожан, Церковь как единый организм. Это прихожане помогают другим. Задача же духовенства — правильно распорядиться теми средствами, которые жертвуют верующие.

«Нельзя пожаловаться, что люди не помогают, — они помогают, охотно и чем могут. Но с другой стороны — средств постоянно недостает

— Какими конкретными проектами Отдел занимается сейчас?

— Сейчас наш Отдел, в числе прочего, занимается рассмотрением писем на получение материальной помощи. Проверяем, действительно ли людям нужно помочь, стараемся изыскивать средства. Кроме того, на каждом приходе, разумеется, тоже оказывается помощь: и деньгами, и одеждой, и питанием.

Не так давно договорились с детским домом имени Х.М. Совмена о постоянном духовном окормлении. Сейчас я и наши сестры милосердия по возможности ездим туда, общаемся с персоналом и подопечными.

Очень большую работу в плане социального служения, на мой взгляд, ведет храм апостола Луки при Железнодорожной больнице — многие, кто попал в беду на вокзале, идут к ним, а это масса людей.

В настоящее время активно работаем с онкобольными, пожилыми людьми, с детскими домами, развиваем сестричества милосердия. В одном только Елизаветинском сестричестве при Иоанно-Предтеченском храме, которое появилось в конце 2018 года, сейчас почти полсотни сестер. Не все пока окончательно решились, кто-то еще в раздумье, ктото просто хочет помогать как волонтер, но не носить сестрическое облачение. Вообще планировали, что у нас будет двадцать благословленных сестер, которые будут нести служение, носить платы. Но желающих больше.

— Сейчас мы часто слышим о сестричествах милосердия. Расскажите, пожалуйста, подробнее об этом направлении благотворительной деятельности.

Несколько сестричеств уже функционируют на территории епархии, и мы продолжаем активно развивать это направление. Дорога в сестры милосердия открыта для всех женщин. Нужно иметь лишь веру и желание помогать людям. И нужно понимать, что работа сестры милосердия — это не работа санитарки. Многие сразу представляют, что нужно будет мыть полы в больницах и убирать за больными. Но есть множество видов деятельности, к которым можно себя приложить: сестры занимаются и помощью пожилым людям или бездомным, работают в детских домах. Можно исполнять какие-то обязанности в самом сестричестве. Работа найдется для каждой, нужно только желание.

«Планировали, что у нас будет двадцать благословленных сестер, но желающих больше

Что же касается работы сестер непосредственно в больницах, то нужно помнить, что они не только помогают врачам, но и являются православными людьми, старающимися жить духовной жизнью. Одна из основных задач сестер, где бы они ни работали, — это помогать людям не только делом, но и словом, оказывать духовную и моральную поддержку. В наших больницах, например, этого очень не хватает, врачебная черствость, к сожалению — явление распространенное. Впрочем, докторов, особенно тех, кто работает в онкологии, за это сложно судить, это такой защитный рефлекс. Работать с человеком, которого не можешь исцелить, морально очень тяжело, а уж принимать боль каждого близко к себе — и вовсе почти невозможно. Тем не менее, к помощи сестер милосердия большинство врачей относится положительно.

— Отец Владимир, вы сказали, что благотворительность — это дело не только духовенства, но и всех верующих, прихожан. Насколько активны прихожане храмов нашей епархии в деле помощи ближнему?

— Очень активны. Особенно хорошо проходит сбор вещей, очень помогают погорельцам. Жертвуют и деньги, главное — объяснить подробно всю ситуацию, чтобы прихожане знали, на что жертвуют. Милосердие и доброта, к счастью, все еще свойственны нашим людям.

— Каковы основные проблемы, возникающие с благотворительностью?

— Основной проблемой, к сожалению, всегда является банальная нехватка денег. Крупных меценатов у нас пока нет. Вот и получается — с одной стороны, нельзя пожаловаться, что люди не помогают, — они помогают, охотно и чем могут. Но с другой стороны — средств постоянно недостает. Тем более благотворительность можно развивать до бесконечности, были бы ресурсы.

«Когда мы говорим „церковная благотворительность“, мы имеем в виду не просто Церковь как организацию, не только священников, но и всех верующих. Это прихожане помогают другим

— Какими качествами должен обладать священник, чтобы заниматься социальным служением?

— Главное качество для любого священника, и особенно для тех, кто работает с такими категориями людей как бездомные, инвалиды, душевнобольные, умирающие — это терпение. Порой это непросто — принимать людей, то, как они выглядят, или ведут себя, или как пахнут. Но их нужно принимать. Священник должен служить Богу и людям, поэтому помощь ближним — это веление сердца. «Возлюби Господа Бога своего всем сердцем своим» и «возлюби ближнего своего как самого себя» (Мф. 22:37, 39). По этим только заповедям мы должны помогать людям.

Максим Рычков

«Театр усыпляет христианскую жизнь, уничтожает ее, сообщая жизни христиан характер жизни языческой», — наставлял паству праведный Иоанн Кронштадтский. Солидарны с ним были и, скажем, старцы Оптинской пустыни, называя посещение мирянами театра (наряду с чтением романов или увлечением танцами) скрытой духовной опасностью.

«Ты там всё пляшешь. Я… советовал указать тебе басню Крылова „Стрекоза и Муравей“. К тебе она подходит. Та тоже любила Масленицу и не жаловала поста — всё плясала. Говорю это не в укор тебе, а чтобы ты знала настоящее положение вещей и при случае не теряла головы, то есть помнила бы, что за сладостию — расслабление, за мирскою веселостию — скука, за пресыщением — тяжесть и даже болезнь следуют, как тень за телом», — писал, например, в письме к духовной дочери преподобный Антоний (Зерцалов).

Сейчас же, в начале ХХI века, в России получает развитие такой феномен, как православный театр. Как же так, — может задаться вопросом благочестивый читатель, — святые старцы прошлых лет осуждалиосуждали это греховное явление, а сейчас оно искушает верующих, облачившись в церковные одежды?

Давайте же в наступившем 2019 году, объявленным президентским указом Годом театра, попробуем понять, что такое православный театр, зачем он нужен и есть ли в нем что-то пагубное или греховное.

Кому театр, а кому — «плясания на позорищи»

Прежде всего, надо разобраться: почему пастырям прошлых веков так не нравился театр? Если копнуть вглубь веков, то это искусство, в общем-то, справедливо могло казаться пережитком языческой античной культуры — равно, скажем, как и гладиаторство, и травля диких зверей, и Олимпийские игры. Вот только смертельные бои на аренах ради потехи толпы вместе с убийствами невинных животных уже давно канули в лету, — этим «развлечениям» невозможно придать какой-либо «христианский контекст». Олимпийские игры же вместе с театром живут и в современном мире. Сам факт такого «естественного отбора» уже наводит на мысль о том, что эти два явления смогли содержательно переродиться, «выдавив» из себя языческий компонент.

«Тот театр, который вызывал заслуженное неприятие у первых христиан, современный зритель едва ли смог бы понять

Действительно, тот театр, который вызывал заслуженное неприятие у первых христиан, современный зритель едва ли смог бы понять. Например, все роли, даже женские, исполнялись актерами-мужчинами в масках, а сюжетной основой представлений служили культы языческих божеств, — конечно, последователям Христа никак не могло понравиться подобное. Со временем, по мере окончательного торжества христианства в позднем античном и раннем средневековом обществе, театр стал постепенно расставаться с языческими атрибутами. И расставался с ними он долго: косвенным подтверждением тому служит 51-ое правило Трулльского собора (691–692 гг.), запрещающее мирянам под угрозой отлучения от Церкви, а клирикам — извержения из сана «быти смехотворцам, и их зрелищам, такожде и зрелища звериныя творити и плясания на позорищи». Богословами эти слова трактуются как однозначный запрет на посещение театра.

В русской же традиции духовенство неодобрительно относилось и к «исконным» скоморошеству и балаганным постановкам (тоже не лишенным языческих, только уже славянских корней), и к классическому театру. Только теперь ему доставалось уже не за языческие корни, но за то, что прибыл в Россию «транзитом» через католиков и протестантов. Даже в XIX веке немалую часть театральных деятелей в нашей стране составляли выходцы из дальнего зарубежья, а сами постановки носили характер легких развлекательных водевилей, на основе, опять-таки, как раз весьма сомнительных французских и итальянских «образцов».

Это, конечно, тоже с трудом могло найти понимание у консервативного церковного сообщества, воспринимавшего театр как нечто западное и чуждое русской культуре. Именно такие, лишенные ценностного смысла и национального духа в содержании постановки, наверняка и держали в уме святые старцы Церкви позапрошлого столетия.

Подводные камни театральных подмостков

Но те времена давно остались позади. В XXI веке, конечно, было бы архаизмом строить критику театрального искусства на его далеких (и давно утерянных) языческих корнях или том, что в современном виде в Россию он пришел через западный христианский мир. Гораздо интереснее духовные опасности театра и, особенно, актерства как профессии.

Единственный в России театральный режиссер с богословским образованием Михаил Щепенко среди таких называет две: лицедейство и любоначалие. Лицедейство знакомо каждому человеку, и в мирской суете оно кажется чем-то безобидным или даже полезным: ну кому будет плохо от маленькой лжи? Кто пострадает от того, если мы ненадолго «поиграем» в любящего отца или супруга, усердного работника или просто вежливого человека? «А актеру уже в силу своей профессии приходится раздваиваться, растраиваться и т.д. У человека может возникнуть ситуация, когда он не знает, кто он. Для актрис это более характерно, чем для актеров: они продолжают играть в жизни Офелию, Дездемону и т.п.», — утверждает Михаил Григорьевич.

Всё это, конечно, создает определенные проблемы для столь необходимой в Православии целостности личности. Но, если разобраться, лишиться этого единства может абсолютно любой человек — с любой профессией и любыми хобби.

Гораздо более опасно любоначалие — тяга к власти над людьми и наслаждение ею. Казалось бы: актеры (как и певцы, и музыканты) — не какие-нибудь тираны или диктаторы. Им не под силу, скажем, развязывать войны и строить концлагеря. Однако деятели культуры и искусства тоже могут превращать людей в безвольную фанатичную массу, становясь теми кумирами, которых, как знает каждый христианин, творить себе нельзя никому.

Молодое вино — в молодые мехи

Ну и, наконец: может ли быть театр православным? Имеющийся опыт церковно-общественной жизни в новейший ее период однозначно говорит «да». Ярким примером подобного успешного проекта служит московский театр «Живая вода». Начинанию в этом году исполнится уже 16 лет. В далеком 2003-м перед его основателем и бессменным руководителем Ларисой Никулиной, человеком с двумя театральными образованиями, стояла непростая задача — языком искусства, с актерами-профессионалами рассказать обществу о том, что такое Православие.

Спектакли выстраиваются так, что все становятся участниками действа, между актерами и зрителями возникает живое общение. Для постановок сцена как таковая не нужна, и для праздника может служить любая более-менее крупная площадка. Если можно так выразиться, «Живая вода» — не просто православный театр, но театр «православных передвижников», готовых оказаться в любой аудитории.

«Православный взгляд на театр призывает к более ответственному отношению актеров к своему мастерству

 Репертуар труппы (сейчас в ней играет более 200 артистов) крайне разнообразен. Но все произведения — «живые», посвящены ли они страницам прошлого (например, судьбе Царственных страстотерпцев и близких им людей) или настоящего (простой современной супружеской паре, оказавшейся на грани развода). «Живая вода» может и должна служить примером для подобных начинаний в разных регионах страны. То, что театр в любой форме (хотя бы кукольной) способен привлекать внимание подростков, наглядно показал хотя бы первый фестиваль «Рождественский вертеп» в красноярском КИЦ «Успенский», успешно состоявшийся месяц назад. Педагоги воскресных школ тогда в один голос утверждали: если детям младшего возраста интересно своими руками мастерить композицию, то подростков куда больше увлекает сам процесс, сама игра, когда Рождение Спасителя буквально превращалось из евангельских страниц в нечто ощутимое и живое. Выражаясь словами самого Христа из извечной притчи: «И никто не вливает молодого вина в мехи ветхие; а иначе молодое вино прорвет мехи, и само вытечет, и мехи пропадут; но молодое вино должно вливать в мехи новые; тогда сбережется и то и другое» (Лк. 5:37–38).

***

Истинно православный взгляд на театр, как представляется, не осуждает это искусство, но призывает к более ответственному отношению актеров к своему мастерству. Так что хорошо известный библейский призыв «Не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению» (Иак. 3:1) можно смело отнести и к актерам.