Юрий Пасхальский
Еще тридцать лет назад сложно было представить, что в Красноярском крае начнется строительство новых храмов. Множество старинных церквей лежало в руинах — даже в их восстановление верили далеко не все.
Константин Юрьевич Шумов — руководитель службы по контролю в области градостроительной деятельности Красноярского края и один из наиболее известных церковных архитекторов в Сибири. Автор нескольких книг и многочисленных научных работ, он всю свою жизнь посвятил реставрации разрушенных памятников культуры и храмовому зодчеству. Любовь к сибирской старине возникла у будущего архитектора еще в детстве.
Увлечение Константина Юрьевича церковным зодчеством превратилось в осознанный выбор профессии еще в 1970-е, во время учебы в Красноярском государственном политехническом институте. Долгие годы ушли на изучение полуразрушенных сибирских храмов и их реставрацию. Но в 1997 году Константин Юрьевич спроектировал один из первых в Красноярске храмов, построенных уже в постсоветский период.
Константин Шумов принял участие и в строительстве церкви иконы Божией Матери «Всецарица» — удивительного храма по проекту знаменитого красноярского архитектора Леонида Чернышева. Сегодня перед Константином Юрьевичем и его коллегами стоит еще более сложная задача.
? — Долгие годы храмы на территории Советского Союза не только не строились, но и разрушались. Как красноярские архитекторы смогли вернуть к жизни утраченные, казалось бы, традиции?
— Православные храмы — это особые объекты проектирования. Опыт показывает, что не каждому специалисту, даже достаточно высокой квалификации, под силу понять сущность православного храма, не только как архитектурного произведения, но как символа. Порой именно незнание основ православного вероучения, устройства храма приводило к проектным решениям довольно низкого качества.
А начиналось все с реставрации, с ознакомления с архитектурными памятниками. Это был еще советский период. Зачастую они были в очень тяжелом, руинированном состоянии. Специфика реставрационных работ связана с очень широким поиском архивных материалов. Именно они укладываются в основу гипотезы восстановления первоначального вида утраченного произведения церковной архитектуры.
Поэтому очень долгое время приходилось работать в архивах, в музеях, на натуре. Потому что, — удивительно, но — многие жители самых разных сел и городов долгое время хранили материалы, как правило фотографии, где их родственники сняты на фоне того или иного храма, собора. Многих из этих объектов уже не было. И только благодаря этому комплексу материалов стало возможно создание проектной документации для воссоздания того или иного памятника.
? — Но как молодых архитекторов могло привлечь такое, казалось бы, неперспективное направление в архитектуре?
— Сложно сказать. Это было чем-то очень необычным. Тогда церковная старина казалась нам чем-то очень новым. Базой, на которой впервые разрабатывались проекты восстановления храмов, был Красноярский политехнический институт. Здесь на кафедре архитектуры существовал сектор свода памятников. Вокруг Юлии Израилевны Гринберг собрались молодые архитекторы, еще студенты. Мы ездили по краю, изучали старинные храмы и занимались проектированием реставрационных работ.
Один из первых храмов, восстановление которого было спроектировано в рамках этой работы — шедевр сибирской архитектуры XVIII века, енисейская Троицкая церковь. Сегодня она практически отреставрирована, а первые проектные решения были сделаны еще в 1979 году. Но тогда, в силу разных причин, они не были реализованы.
Это была профессиональная цель, профессиональная задача. Очень сложная, поскольку опыта проектирования и реставрации храмов в Красноярском крае не было. Поэтому учились в Москве и Петербурге, привлекали наших коллег из ведущих реставрационных центров России.
? — И все благодаря энтузиазму?
— Да. Мы были энтузиастами, влюбленными в церковную архитектуру. Еще очень интересная практика была у нас, когда студенты делали проекты, которые впоследствии безвозмездно предавалась епархии, приходам. И многие их проекты впоследствии были реализованы.
Так красноярский Благовещенский собор воссоздан на основе дипломной работы выпускников Инженерно-строительного института. Все иконостасы, которые в этом соборе находятся, — тоже дипломные работы. Огромный алтарь придела Иоанна Богослова в этом храме спроектировали студенты. Конечно, профессиональные архитекторы дорабатывали эти проекты, но научная обоснованность, исторический подход к восстановлению того или иного храма — заслуга студентов, преподавателей института и нас, тогда молодых еще архитекторов, которые поставили перед собой задачу восстановления как можно большего числа православных церквей.
В нашем кругу ходило выражение, по аналогии с фразой, что война заканчивается, когда будет похоронен последний солдат. Мы считали, что в государстве у нас все устроится и мы будем благополучны, только после того, как будет восстановлена последняя поруганная православная святыня.
? — Вы и сейчас так считаете?
— Да.
? — Какой храм впервые построили по вашему проекту? И какими были ваши чувства, когда вы увидели, что он стал для людей местом молитвы?
— Конечно, чувствовалось глубокое удовлетворение от того, что твоя задумка оказалась реализована и востребована. Этими чувствами охватывается любой творец, будь то художник или скульптор.
Первым моим проектом была небольшая постройка — часовня на «Столбах» в память о погибших альпинистах во имя Иннокентия Московского. А дальше — больше. Приходил опыт, приходили заказчики. Одним из первых крупных проектов был красноярский храм Архангела Михаила в Ветлужанке. Идея его родилась за одну ночь.
Действительно, понятие «озарение», когда на тебя сходит благодать, не пустое слово. Иные произведения архитектуры можно очень долго задумывать, вот тут как-то пришло сразу. Церковные архитекторы часто, кстати, сталкиваются с такими явлениями, когда образ храма возникает в голове моментально. Но это только сверху приходит, безусловно.
? — Над чем вы трудитесь сегодня?
— Центральное произведение, над которым мы сейчас работаем с группой красноярских архитекторов — воссоздание кафедрального собора Рождества Пресвятой Богородицы. Сложнейшая тема.
Это не реставрационные работы, потому что нет физической субстанции. Это не новое проектирование, поскольку мы говорим о восстановлении давно утраченной православной святыни. Доказывая, что мы воссоздаем именно то, что было утрачено, мы должны положить в основу своего проектного решения максимальное количество материалов, раскрывающих особенности архитектурного облика храма, убранство его интерьера.
Пожалуй, самым крупнейшим примером такого воссоздания в современной России стал храм Христа Спасителя в Москве. По объему перед нами стоит меньшая задача, потому что наш храм все же меньше московского, но по сути и по сложности, проекты сопоставимы.
Проект «Корни и крона» реализуется при поддержке грантового конкурса «Православная инициатива»