Недетские шалости. Школьная травля: зло, которое живет рядом с нами

Максим Рычков

—  О, пацаны, смотрите — Жирный идет!

— Реально — Жирный!

—  «Жирный-жирный, поезд пассажирный…»

—  А что это за книжка у тебя в руках? А ну дай, посмотрю.

— Ребята, верните!

—  А я у тебя ничего и не брал. Ты сам отдал, забыл, что ли?

— Кидай сюда! Сюда давай!

—  Смотри, он же сейчас рас­плачется! Кидай мне, я ловлю!

— Верните! Пожалуйста!

—  А то чего? Мамочке пожалу­ешься?

—  Пацаны, а давайте эту книжку знаете куда закинем…

Не кривя душой, признай­тесь: каждый из нас под­ростком был свидетелем хотя бы одной подобной сцены. Вполне вероятно, что не только свидетелем, но и участни­ком — с той или иной стороны. Какой парадокс: школьные годы — время усвоения новых знаний, первой любви, увлечений, меч­таний о будущем — для многих сопряжены с насилием и униже­ниями. Их очень трудно забыть и отпустить и спустя многие годы.

Ни разу не чувствова­ли себя в роли жертвы за последний месяц в школе 33 % российских подростков, ни разу не выступали инициатора­ми травли — только 41 % (данные анонимного опроса Высшей школы экономики)

Сейчас о проблеме школьной травли, или, как еще принято го­ворить на англоязычный манер — «буллинга», говорят всё чаще и чаще, притом на разных уров­нях. 1 марта на заседании Выс­шего Церковного Совета тему травли в школах поднял Святей­ший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

— Людям старшего поколе­ния известно, что такое травля в школе, я сам проходил через этот опыт. Но тогда это было связано с моим религиозным выбором, когда все дети — атеисты, а ты один ве­рующий и не скрываешь своей ре­лигиозности. Сейчас буллинг при­обрел совершенно иную форму, но по степени жестокости он ничем не уступает тому, через который проходили верующие дети в после­военных средних школах.

Прецедент «Чучела»

Тем не менее, еще далеко не всё общество солидарно с та­кой оценкой. Многие взрослые полагают до сих пор: масс-медиа «раздувают из мухи слона», «дети сами разберутся», да и вообще — «в наше время такого не было». Или всё-таки было?

В 1983 году на советские ки­ноэкраны вышел фильм «Чучело» Ролана Быкова. Литературной основой ленты стала одноименная повесть Владимира Железникова, написанная под впечатлением от реальных событий: племянницу автора одноклассники подвергли травле — за поступок, которого она не совершала. Примечатель­но, что первоначально Железников видел эту историю как гото­вый сценарий для фильма, но ему отказали. «Месяца через два меня вызвал к себе большой начальник, хлопнул рукой по моему сценарию и сказал: „Эти фашиствующие дети никогда не будут на нашем экране. У нас нет таких детей“», — вспоминал потом писатель.

Тем не менее, Железников не оставил замысла, запечатлев не самые приятные события из жиз­ни своей младшей родственницы на страницах повести. И уже по­том «Чучело», совершенно слу­чайно попав в руки к режиссеру Быкову, обрело воплощение в ки­нематографе. Для жителей СССР фильм стал откровением, так как стал одним из первых, в котором советские школьники были пока­заны антигероями. Многие воз­мущались: фильм позорит честь советских детей, его надо унич­тожить! Но в итоге он стал клас­сикой даже не отечественного, а мирового кинематографа, взяв призы международных фестива­лей.

Примечательно даже не это, а другое: Ролану Быкову потом потоком шли письма из разных городов необъятной страны. Писали и школьники, рассказы­вая, что подобное бывало и в их классе, каялись, что участвовали в травле или оставались ко всему равнодушными, благодарили за предоставленную возможность осознать совершенное (или не­сделанное). Выходит, что пресловутый «буллинг» имел место и в столь идеализируемой ныне советской школе.

Но почему о проблеме под­ростковой травли так серьезно заговорили лишь в последние не­сколько лет?

Сети как инструмент

Ответ на этот вопрос лежит на поверхности. О случае с пле­мянницей советского писателя Железникова миллионы узнали лишь благодаря ее родственни­ку, который сумел своим творче­ством впечатлить прославленно­го мэтра кино. В 2019-м же году, в эпоху социальных сетей и видеоблогов, «писателем» и «режис­сером» может стать каждый.

Это и хорошо, и плохо одно­временно. С одной стороны, во­время увиденные неравнодуш­ными людьми посты в соцсетях, сохраненные переписки или видеоролики могут доказать то, что в этом случае мы имеем дело именно с «буллингом». С другой же — теперь о страданиях жертв могут узнать тысячи незнакомых людей, живущих за многие ки­лометры. Сами издевательства находят свое продолжение в вир­туальной реальности: в оскорби­тельных постах и сообщениях, фотоколлажах и тех же видео с записями унижений. Теперь изгои чувствуют себя опозорен­ными во много раз сильнее — от травли скрыться уже решитель­но негде. А желание своего рода «геростратовой славы», как ни странно, лишь только мотивирует мучителей.

— Социальные сети, ретран­слируя все эти явления, фактиче­ски рекламируют их — в силу того, что такого рода сюжеты собира­ют большое количество желаю­щих их посмотреть, — отметил эту деталь в своем выступлении Святейший Патриарх Кирилл.

Но социальные сети — это всего лишь инструмент. Поэто­му важно понять, какие причины побуждают одних подростков ис­пользовать его для причинения мук и травм своим ровесникам. Мотив корысти здесь отпадает: стереотипные школьные хулига­ны, отбирающие деньги или мобильные телефоны у товарищей помладше и послабей, вряд ли заинтересованы в лишних доказательствах против себя. Гораздо, на взгляд автора, важнее понять, что заставляет ребенка делать больно (и психически, и физиче­ски) другому без какой-либо оче­видной для себя выгоды.

Вымогательство чего-то цен­ного может служить частью трав­ли в некоторых случаях. Но даже в них ценность для мучителя пред­ставляет не столько сама «добы­ча», сколько страдания жертвы, демонстрация «власти» над ней. Зачинщикам «буллинга» макси­мально важно вовлечь в процесс как можно больше товарищей и добиться хотя бы молчаливого, но одобрения у всего коллектива.

Детская травля никогда не может быть справед­ливой

Отсюда мы и приходим к не­хитрому и, вместе с тем, важному выводу: самое главное для «буллера» — это самоутверждение в глазах других, а, значит, прео­доление собственных комплексов и страхов.

Виноватые жертвы

Какие подростки становятся отверженными среди сверстни­ков? Внешние признаки здесь, если задуматься, особой роли не играют. Ношение очков, лишний вес или рыжие волосы — само по себе всё это ничего не значит, если школьник или школьница воспринимаются «своими» для товарищей. А если этого чувства нет, если коллектив инстинктивно ощущает «чужака» в своих рядах и должным образом не «привит» от насилия, то любого незначитель­ного повода уже достаточно для начала травли. «Спусковым крючком» может оказаться что угодно: необычные инте­ресы или внешний вид жерт­вы, ее пустяковый проступок или незначительный конфликт с кем-то более «крутым».

Травля никогда не бы­вает и в принципе не может быть справедливой. Даже если в основе ее лежит, казалось бы, объективный факт (ребенок-изгой нечистоплотен, склонен к доносительству или зазнай­ству, неким проступком подвел товарищей и т.д.), «наказание» за него всегда необъективно и непропорционально содеян­ному. «Виноват ты тем, что хочется мне кушать», — бес­смертные слова И.А. Крылова тут подходят лучше всего.

В этой связи интересна по­следующая рефлексия в голо­вах у самих «буллеров». При подготовке статьи автору по­пался необычный материал: молодая столичная журна­листка Юлия Дудкина нашла смелость встретиться с теми, кто травил ее в школе — тог­да дело закончилось сменой учебной организации. А бе­седуя с Юлией спустя годы, двое из ее мучительниц не только попросили прощения, но и прямо рассказали о мо­тивах своего поведения. Одна девочка завидовала успехам в учебе будущей журналистки и родительской заботе о ней (саму «буллершу» воспитыва­ла вечно пропадавшая на ра­боте мать-одиночка), другая — чувствовала себя неуверенно в новом классе и сама всерьез опасалась стать травимой.

Примечательно, что муж­чины к рефлексии оказались неспособны:   бывшие одно­ классники Дудкиной отделы­вались дежурными оправдани­ями, мол, «не хотел отделяться от коллектива» или «это все были розыгрыши, ты не так всё понимала». Хотя свести к шуткам описанное автором материала можно едва ли: ее бой­котировали, ей придумывали оскорбительные клички, у нее отбирали вещи, нарочно и из­девательски портили их.

Вдвойне показательно, что эти неприятные события происходили не в типичной общеобразовательной школе, а некоем элитном учреждении с творческим уклоном. Ведь многие родители до сих пор свято уверены: отдавая ребен­ка в «особую», а не «обычную» школу, они спасают чадо от возможной травли и насме­шек. В действительности же, юные нарциссы из элитных школ, верящие в собственную одаренность и исключитель­ность (и при этом отягощен­ные грузом комплексов) могут оказаться куда опаснее стерео­типных хулиганистых ребят в спортивных костюмах.

Дети сами не разберутся

Важно помнить, что дети — лишь видимые участники этого безрадостного процесса. Никакой «буллинг» не был бы возможен без ошибок или без­действия взрослых. Травя ро­весника или ровесницу, дети зачастую только лишь пре­творяют в жизнь родительские установки, заложенные порой даже неосознанно.

— Явление буллита нельзя рассматривать изолированно от всего того, что происходит в обществе. В каком-то смысле это одно из проявлений нрав­ственного кризиса и падения уважения к достоинству чело­века. Несомненно, это еще и ре­зультат дефицита школьного и семейного воспитания, — от­метил в уже цитируемом здесь выступлении Патриарх Кирилл.

Показателен пример 9-лет­ней дочери одного из кемеров­ских спасателей, тушивших печально известный пожар го­дичной давности в центре «Зим­няя вишня». Одноклассники потом били ее и задирали, назы­вали «крысой», а отца — трусом, из-за которого якобы и погибли при пожаре люди. Совершенно очевидно, что дети только лишь искаженно ретранслировали те слухи и кривотолки, что сотря­сали город в дни после трагедии.

К сожалению, в российской педагогической традиции про­должает жить миф о том, что любое взрослое вмешательство в отношения между подростка­ми только ухудшит ситуацию. Верят в него и педагоги, и ро­дители травимых детей вместе с родителями их же мучите­лей. «Мой ребенок не такой», «Дети сами разберутся», «Нуж­но уметь строить отношения с товарищами», «Надо самому не давать себя в обиду», «Дети не любят хлюпиков и ябед» —      подобные высказывания- штампы, увы, уже давно стали классическим бэкграундом не­веселых историй о чьем-то ис­порченном детстве.

Страдает ребенок — виноват взрослый

В житейской суете учителям нередко кажется, что их задача — вложить в головы учеников предметные знания. Родителям — что их долг это накормить и одеть своих сыновей и до­черей, следить, опять же, за той же успеваемостью по пред­метам. А вот на то, чтобы по­могать в решении проблем общения со сверстниками, же­лания и времени хватает далеко не у каждого.

«Каждая несчастная семья несчастна по-своему», — пи­сал Лев Толстой. В классиче­ском случае «буллинга» не всё в порядке дома и у зачинщика, и у жертвы. У них могут быть внешне благополучные, интел­лигентные и зажиточные семьи, вот только настоящее внимание и участие к своим проблемам эти дети встречают там далеко не всегда.

«Дети сами разберут­ся» — это опасный и ложный штамп

Единой модели тут нет, и схожие обстоятельства порой приводят к совершенно разным последствиям. Например, «твер­дая родительская рука» и теле­сные наказания в одной семье создают потенциального «бул- лера», готового вымещать на ровесниках злобу за понесенное от взрослых. В другой же — го­товую жертву травли, забитого и неуверенного в себе ребенка, который даже родителям побо­ится рассказать об издеватель­ствах, с которыми сталкивается в школе (ведь «надо не давать себя в обиду»!).

Но еще более опасен другой штамп, на этот раз уже профес­сиональный, бытующий в учи­тельской среде. Многие педа­гоги боятся, что раз в их классе кого-то травят, то это говорит лишь об их плохой работе как классных руководителей. И поэ­тому лучше отрицать очевидное,

перекладывать вину на самих родителей, прятаться за шир­мой классических сентенций о том, что дети разберутся сами, а хлюпиков и ябед они не любят.

К слову, иногда застрель­щиком в травле как раз и вы­ступает сам недалекий педагог, начинающий публично унижать несимпатичного ему ученика.

***

Буллинг — это не единичная драка, жестокий розыгрыш или придуманная кличка. Это целая система по низведению одного ребенка, связанная круговой порукой всех участников. Взять ее и разрушить за одно мгнове­ние почти нереально. Но только участие взрослых способно дать хоть какие-то гарантии раз­решения проблемы, хоть это и чревато настоящей войной с близорукими родителями «буллеров», упорствующими в отрицании очевидного педа­гогами и верными омерте деть­ми (увы, рассказами о подобном полон русскоязычный сегмент Интернета).

Может ли ситуация раз­решиться сама по себе? Как ни странно, да. Организаторам травли она попросту может на­доесть — с появлением в жиз­ни первой влюбленности или полноценного хобби. Изгой может неожиданно предстать в новом свете, совершив нечто значимое в глазах сверстни­ков, или заручиться внезапной поддержкой более авторитет­ных одноклассников. В конце концов, гонимый может уйти с головой в занятия спортом (после чего задирать его ста­нет уже небезопасно) или объ­единиться с себе подобными в крепко спаянную компанию товарищей по несчастью.

Но далеко не всегда подро­сток — не имеющий должного жизненного опыта, не всегда способный к принятию адек­ватных решений — сам может найти нужный брод в трясине буллинга. Даже спустя годы пережитое в детстве может «ау­каться» депрессией и навязчи­выми комплексами. Поэтому заботливому родителю важно всегда держать в уме слова ир­ландского драматурга Джорджа Бернарда Шоу: «Худший грех по отношению к ближнему не нена­висть, а равнодушие; вот истин­но вершина бесчеловечности».

Мнение

Андрей Бардаков, член Общественной палаты Крас­ноярского края, директор Архие­рейского образовательного цен­тра Красноярской епархии:

— Проблема школьной травли, с какой-то стороны, вечна, поскольку школьная среда является непростым местом. С одной стороны, дети здесь подчиняются внешним правилам, дис­циплине, с другой — они взрослеют, начинают по-другому смотреть на мир, вынуждены находить общий язык с по­рой непохожими на себя ровесниками. И без ошибок здесь не обходится.

Поэтому родители и педагоги, на мой взгляд, должны работать над по­вышением общего нравственного уровня у подростков. Школьников не надо на­страивать на то, что каждый из них самый красивый, сильный и одаренный, что он непременно должен достигнуть успеха. Наоборот, они должны воспринимать свой коллектив как ценность, страдания и боль товарищей — как свои собственные.

Уверен, что если каждому ребенку с ранних лет привить фундаментальную истину «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22:39), то проблема «буллинга» утратит свою остроту.

Иерей Максим Снурников, председатель епархиального Моло­дежного отдела, штатный священник Свято-Троицкого собора г. Красноярска:

— Могу сказать, что с травлей в шко­ле может столкнуться почти что каждый.

Это стереотип, что травят только фи­зически слабых или «странных» детей. Самое простое: семья переехала, ребе­нок пошел в новую школу, не вписался в коллектив, противопоставил себя ему и стал изгоем. Примеров тому много.

Зачастую дети, попав в такую си­туацию, стыдятся рассказать обо всем родителям. Поэтому особая ответствен­ность ложится на педагогов: они долж­ны понять ситуацию, не остаться равно­душными, пресечь травлю. Конечно, и учитель тогда должен быть настоя­щим, по призванию, с авторитетом сре­ди учеников.

Что бы я посоветовал ребенку, став­шему жертвой «буллинга»? Не замы­каться в себе. Найти себе новый интерес в жизни, полезное хобби (например, на­чать заниматься спортом). Найти друзей за пределами класса или даже школы. Не бояться рассказать обо всем родным. И, самое главное, помнить о том, что всё время рядом с ним — Господь, не остав­лять молитвенного общения с Богом.