14 мая исполнилось 90 лет со дня рождения советского и российского литературоведа, литературного критика, публициста, кандидата филологических наук, профессора, популяризатора сибирской литературы Галины Максимовны Шлёнской. Её не стало 19 мая 2012 года.
20 мая Галину Шлёнскую вспоминали в программе «Родная речь» на «Радио России. Красноярск». Ведущая Людмила Базарова пригласила на разговор церковного историка и публициста, руководителя Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и средствами массовой информации Красноярской епархии, главного хранителя Центра духовной культуры Красноярского края «Касьяновский дом» Геннадия Малашина. Печатную версию интервью публикует сайт Касьяновского дома.
В первую очередь Геннадий Викторович рассказал о своём знакомстве с Галиной Шлёнской:
— Было это 49 лет тому назад. Был август 1973 года — мой первый курс историко-филологического факультета. Доцента Галину Шлёнскую пригласила третий секретарь крайкома партии Полина Макеева в Красноярск, чтобы та возглавила кафедру литературы. Так мы одновременно с Галиной Максимовной переступили порог моей будущей альма-матер.
Конечно, я не помню первую встречу с ней, но помню все встречи сразу, как одно прекрасное мгновение. Её было невозможно не заметить. Она шла: высокая, красивая, умная, обаятельная, очень саркастическая. Услышав её голос, было невозможно в него не влюбиться. У нас тогда преподаватели были лучшие из лучших. Но даже на фоне остальных моих преподавателей Шлёнская сияла как Полярная звезда.
Встреча со Шлёнской — это встреча с поэзией. Я перед этой встречей с вами сегодня много думал о Галине Максимовне и заново перелистал страницы книжки прекрасной о ней, составленной Натальей Анатольевной Редько, «Экология слова Галины Шлёнской». И я подумал — что если бы не было нашей с ней встречи, если бы она не приехала тогда в Красноярск? Во-первых, для Геннадия Малашина и его однокашников поэзия русская и советская, может быть, не открылась бы. Не было бы такого Заболоцкого. Не было бы такого Вознесенского, Ахматовой, Евтушенко, какими они запали в наше сердце. Не было бы, кстати говоря, что не менее важно, такого Романа Солнцева, такого Зория Яхнина, такой Аиды Фёдоровой. Нам открывали не только всю русскую поэзию, включая нашу, красноярскую, Галина Максимовна доказывала, что они — поэты. Путь к слову — это дорога вместе с Галиной Максимовной Шлёнской.
Далее Геннадий Малашин поделился воспоминании об участии Галины Шлёнской в красноярских телепередачах, в том числе и «Русских вечерах», одним из авторов и ведущих которых был сам Геннадий Викторович:
— Сначала начала выходить замечательная передача, которую она делала вместе с Людмилой Михайловной Вахмениной — журналистом-телевизионщиком. Это были передачи, посвящённые только что вернувшемуся в Красноярск Виктору Петровичу Астафьеву. Смотрел их весь Красноярск и Красноярский край. Слово Астафьева, преломлённое через диалог со Шлёнской, было крайне нам необходимо, чтобы углубить свой взгляд на вещи.
И вот наступил 1993 год. Выходит передача «Русские вечера», передача, которой суждено было семь лет быть в эфире. Мы долго спорили с коллегами, какой ей быть. В итоге пришли к выводу, что там будет культура. И, конечно же, в это понятие входило и Православие, и этика, и искусство, и литература. Когда возникла идея литературной рубрики, решение было единогласным — звать Шлёнскую, которая незадолго до того вернулась из Чехии. Она была отдохнувшей, изменившейся, европейской. Она вернулась уверенной в своих силах. Этого, возможно, ей не хватало на родине. Нет пророка в своём отечестве.
Она дала согласие. Это были едва ли не лучшие страницы наших «Русских вечеров». Каждая встреча с ней для нас с Сергеем Щегловым была событием, потому что Галина Максимовна открывала и нам, и зрителям заново знакомые, казалось бы, имена. Мы столько с ней спорили, кого взять героем: будет это Зинаида Гиппиус, Распутин, Гумилёв или Алексей Николаевич Толстой. Она готовилась и внешне. Причёска, наряд в тональность разговора. …И еще я всегда любил смотреть, как она книгу берёт в руки. Это была особая культура и, безусловно, особый шарм какой-то.
Потом начиналась сборка передачи. Это была такая мука — вырезать Шлёнскую из Шлёнской. Передачу смотрели все. Виктор Петрович Астафьев звонил ей после эфира, звонил нам, и иногда ругал, очень редко, чаще хвалил, восторгался «своей профессоршей», как он её называл. Это был своего рода видеоучебник. К великому сожалению, у нас не было возможности всё это передать в фонды, сохранить.
Кроме работы в науке и на телевидении Шлёнская была известна, как общественный деятель. Об этом и продолжил Геннадий Малашин:
— Очень важным для нас было соработничество со Шлёнской по созданию «Славянского дома». Этот общественный фонд создан в 1994 году. Его бессменным президентом была Галина Максимовна все пять лет его существования. Тогда я до конца и не понимал, наверное, глубокий смысл его существования. И только сейчас, когда очень сложно живёт славянский мир, понимаешь актуальность мыслей Галины Максимовны о непреходящей актуальности славянского братства во имя дружбы народов, о ценности познания славянской, русской культуры во имя жизни.
Удивляюсь просто-напросто, какими актуальными были все те вещи, которыми Галина Максимовна занималась, и неустанно говорила о них на встречах с читателями. Что её тогда более всего тревожило в девяностые годы — что книга уходит из жизни. Она понимала, что уход духовной культуры означает, что страна лишается будущего. За пять лет мы при помощи Валерия Абрамовича Коротченко, Геннадия Леонидовича Рукши, с помощью целого ряда людей, деятелей культуры и науки провели дважды «Славянские чтения», на которых у нас были гости из Югославии, Польши, Чехии. В три дня проходили эти грандиозные мероприятия. Кроме торжественных концертов это были семинары и презентации, лекции и диспуты, встречи взрослых учеников с учителями. Это были диалоги, споры о истории, о литературе и о слове. Единство в изучении нашей общей культуры — это была одна из задач «Славянского дома». И, думаю, его пять лет стали для Шлёнской не менее важны, чем предшествовавшие пять лет в Чехии. Открывались филиалы в Бородино, Ачинске, Зеленогорске. Для тех педагогов, что не успели у неё поучиться, эти встречи в филиалах были компенсацией тех «невстреч».
В заключение беседы Геннадий Малашин вспомнил о последних дня и прощании с Галиной Шлёнской:
— Думая о Галине Максимовне, я могу сказать, что судьба её, безусловно, драматическая. Идти в народ и быть просветителем — эта миссия требует от человека всей его жизни, всего его времени. И, возможно, этого времени-не хватало для семьи, для дома. Далеко не всегда она в своих уникальных начинаниях встречала поддержку своих коллег, вузовского начальства, чиновников. И, тем не менее, как много она все же успела сделать! В тяжёлые годы онасоздавала с Марией Олеговной Савиных Литературный лицей, благословлённый Виктором Петровичей Астафьевым. Тогда же она ездила с ним в Канск, чтобы помочь создать литературный дом-музей В. Зазубрина. А в 2011 году она одной из первых вошла в Общественный совет Красноярской митрополии по культуре, образованию и науке. Её после первого заседания особо выделил наш владыка Пантелеимон. Они оказались во многом единомышленниками…Помню, как в конце этого заседания под бурные аплодисменты участников владыка подарил Галине Максимовне роскошный букет роз –– и она была этим до слез растрогана…
К сожалению, наступил 2012 год, когда она была вынуждена решиться на операцию. Мы ждали с трепетом, что же будет. И я помню радость нашу с Натальей Анатольевной Редько, которая работала вместе с ней как раз тогда в филиале Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов. Она мне позвонила: «Геннадий Викторович, операция прошла успешно… Метастазы убраны». Но сердце не выдерживало… Потом пришли дни, когда ей становилось всё хуже и хуже. Затем настал день её восьмидесятилетия –– и он прошел, конечно, без всяких празднований, хотя люди ей многие звонили, поздравляли… И стало понятно — она уходит от нас.
Я до сих пор благодарен всем тем, кто помог организовать достойное прощание. Проститься с ней пришло огромное количество людей в Дом искусств. Вспоминаю один миг этого прощания, такой мистический миг. Во время церемонии прощания выступал Сергей Щеглов от нашей комиссии и читал стихи любимого ею новосибирского автора, Елизаветы Константиновны Стюарт: «Вспоминайте меня, когда больше не будет меня. Мне при жизни, поверьте, ни денег, ни славы не надо. Но когда я уйду, как уходит пора листопада, вспоминайте меня, я прошу, вспоминайте меня». И когда он дошёл до строчки «как уходит пора листопада», над площадью вдруг поднялся ветер, и листва майская вся вдруг встрепенулась и устремилась ввысь в установившейся до этого на площади тишине. …Похоронена Галина Максимовна была на Аллее славы кладбища Бадалык.
Десять лет прошло со дня её восьмидесятилетия, с момента прощания с нею, а она –– как будто бы никуда не исчезла из нашей жизни. Не исчезла её дивная интонация, ее слово. И они, знаете, помогают выжить в каких-то коллизиях — бытовых ли, рабочих, творческих. Я до сих пор в такие минуты чувствую её руку на своём плече и слышу: «Вы сможете, Гена. Я знаю…».