Вера, пронесенная через весь мир. Как живут православные люди в Америке

Василий Варламов

История нашего государства насчитывает немало мрачных страниц. И Гражданская война, разразившаяся в Российской империи в начале XX века, по праву может считаться одним из самых тяжелых периодов в отечественной истории.

В историческом и политическом смыслах итогом многолет­него братоубийственного противостояния стало падение импе­рии и создание на ее обломках нового государства — Советского Союза. В человеческом же плане, Гражданская война привела не только к гибели миллионов людей, но и поспешному бегству многих других, которым просто не могло найтись места в новом государстве.

Эмигранты из России оказались разбросаны по всему свету. Немалая их часть оказалась за океаном — в Соединенных Штатах Америки. Одна из крупнейших русских эмигрантских общин об­разовалась в Сан-Франциско, где в 1939 году открылся Русский Центр, а в 1945 — Музей русской культуры, посвященный истории русской эмиграции.

Сейчас Русский Центр возглавляет потомок эмигрантов тех лет Наталья Георгиевна Сабельник. Она также является президентом Конгресса русских американцев, членом Всемирного координа­ционного совета российских соотечественников, проживающих за рубежом, заместителем председателя Координационного со­вета организаций российских соотечественников США. В мае это­го года, по приглашению мэра Красноярска Сергея Еремина, На­талья Георгиевна стала гостем второго городского социального фестиваля «Город равных — строим вместе!».

Мы побеседовали с Натальей Сабельник о том, как живут рус­ские в Америке и о сохранении в эмигрантской среде русской культуры и православной веры.

—     Я родилась в Шанхае. В Китай мои родители переехали после рево­люции. Мама была из семьи забай­кальских казаков, а отец — немец­кий дворянин, который вырос здесь, в Красноярске. Отец воевал на сто­роне белых в Гражданскую войну, так же как и его брат, который был офицером, полковником. Дядя по­том вернулся в Россию, но там его расстреляли как врага народа.

Мои родители познакомились в Харбине, после чего переехали в Шанхай, где я и родилась. Затем в Китае пришли к власти коммуни­сты. Когда мне было полтора года, мы и другие русские — всего шесть тысяч человек — переехали на остов Тубабао, на Филиппинах, как бежен­цы. Два года прожили в палаточном лагере и потом попали в Соединен­ные Штаты вместе с двумя тысячами других русских. Приехали в Сан- Франциско, где я живу до сих пор.

? — Наталья Георгиевна, как сейчас живут русские люди в Америке?

—     Огромную роль в жизни русских эмигрантов всегда играла Церковь. Когда эти люди попадали в чужую страну, храмы становились тем местом, в котором люди мог­ли общаться, находить друг друга. В 39-ом году был основан Русский Центр, когда люди поняли, что им нужно какое-то место для общения.

Центр очень большой. Там есть русская школа, детский сад, спортив­ный, банкетный и конференц-залы, библиотека, музей, редакция газеты «Русская жизнь». Там же находятся офисы Конгресса русских американ­цев, который я возглавляю. Это общественная организация, в прошлом году ей исполнилось со­рок пять лет. Наша цель — помогать соотечественникам.

? — Как много русских живет в Сан-Франциско?

— Точно сказать сложно, но вместе с округом — около двадца­ти тысяч, думаю. Но вообще, в горо­де белых меньшинство. Очень много азиатов, выходцев из Китая, Японии, Кореи, Вьетнама — примерно трид­цать процентов населения. Есть, ко­нечно, и афроамериканцы, и лати­ноамериканцы, но их не так много. Но этнических конфликтов с русски­ми не возникает, на Западном побережье вообще довольно спокойно, по сравнению с тем же Нью-Йорком, например. Там бывают подобные проблемы.

? — Вы упомянули русские школы — что они собой пред­ставляют?

— Конечно, все дети ходят в аме­риканские школы — это образова­ние, которое необходимо получить. А три раза в неделю ходят в русскую школу по вечерам. Изучают русский язык и литературу, Закон Божий, географию, историю, церковно-сла­вянский язык. Школы находятся, в том числе, при храмах. По сути, это что-то среднее между обычной шко­лой и воскресной.

Кроме того, там обучают музыке и танцам, устраивают балы и концер­ты.

? — Чем занимается Конгресс русских американцев?

— Конгресс был основан для борьбы с русофобией. Мы — при­знанный голос русских в Америке. Так же мы реализуем гуманитарные программы. Когда распался Совет­ский Союз, мы очень много посыла­ли гуманитарной помощи. Помогаем также приютам для бездомных.

Одна из членов нашего Кон­гресса, доктор Марина Соболева ездила раньше со своими коллегами в Санкт-Петербург, делала операции по восстановлению зрения детям. Теперь, когда отношения между США и Россией стали более напря­женными, из-за санкций и прочего, эта программа больше не действует, к сожалению: доктора из Америки боятся ездить в Россию, доктора из России — принимать коллег из Америки.

Важным аспектом нашей дея­тельности также является сохра­нение русского языка и культуры, ценностей и традиций. Устраиваем различные просветительские лек­ции, организуем мероприятия, посвященные деятелям русской культуры. В этом году, например, проводили конкурс детских рисун­ков среди русских школ в Америке, посвященный 250-летию со дня рож­дения баснописца Ивана Крылова. В финальный этап вышло две сотни рисунков из четырнадцати штатов, очень масштабное мероприятие.

Ведем историческое просве­щение, рассказываем, например, о присутствии русских в Америке: о Елизаветинской крепости на Гавайях, о русской эскадре, направ­ленной императором Александром II в Штаты во время обострения отно­шений России с Англией.

Есть в Сан-Франциско бывшие воспитанники кадетских корпусов, которые еще в середине прошлого века организовали Общекадетское объединение. Также в Калифорнии есть казаки, в городе Сакраменто местный атаман открыл казачью школу. Там дети приобщаются к рус­ской культуре, истории казачества, занимаются спортом. С ними тоже активно сотрудничаем.

? — Какие планы на ближайшее будущее у Конгресса, какие проекты реализуются сей­час?

—        Сейчас боремся за сохранение имени «Русского форта Елисаветы» на острове Кауаи на Гавайях, кото­рый сейчас является историческим парком. Два года назад мы устроили там научный форум, провели кру­глый стол, выставку. А потом, вне­запно, гавайцы захотели переиме­новать крепость. Сейчас собираем подписи для петиции за сохранение имени крепости.

? — Много ли в Сан-Франциско православных приходов?

—        Да, приходов хватает. У нас два кафедральных собора во имя иконы Всех Скорбящих Радость. Так получилось, потому что из­начально собором называли про­сто помещение, которое снимали для нужд верующих, а потом по­строили уже настоящий собор. Но некоторые не захотели ухо­дить с намоленного места. Вот так и получилось, что у нас сразу два кафедральных собора — старый и новый.

Соборы относятся к юрисдик­ции Русской Православной Церкви за рубежом. Также есть храмы пре­подобного Сергия Радонежского, Воскресения Христова, Казанской иконы Божией Матери и святите­ля Тихона Задонского. Еще в Сан- Франциско находится Епархиальное управление Западно-Американской епархии. Много церквей и в округе, открываются новые. У РПЦ в городе есть Свято-Николаевский собор. В штате также есть храмы авто­кефальной Американской Право­славной Церкви, не имеющей отно­шения ни к РПЦ, ни к РПЦЗ (Эта церковь получила автокефалию от РПЦ в 1970 году — прим. ред.).

? — А духовенство — русские или американцы?

— Как раз у местной Церкви — американцы, конечно. У нас все свя­щенники русские. Кто-то приехал из России, кто-то — окончил духов­ную семинарию в штате Нью-Йорк. Раньше был, правда, у нас батюшка — американец, настоятель церкви преподобного Сергия Радонежско­го, отец Марк. Он несколько лет на­зад скончался, к сожалению. Хоро­ший был священник, мы, когда шли в церковь на службу, так и говорили: «Идем к отцу Марку».

Среди прихожан тоже есть аме­риканцы, не только русские, хоть и не так уж много.

? — Службы идут на русском или на английском?

— Служат на русском, в основ­ном. Есть один батюшка, он приехал к нам из Монреаля (Канада) — так он все дублирует на английском, со­ответственно, служба и проповедь вдвое длиннее получается. Некото­рые прихожане жалуются, что очень долго, а я смеюсь, говорю, радуйтесь, что он вам еще на французский до­полнительно не переводит.

? — Как ладят между собой русские разных волн эмигра­ции?

Это не простой вопрос. В соро­ковые-пятидесятые годы приезжа­ли люди из Китая, в шестидесятые — второй наплыв, те, кто из того же Китая эмигрировал через Южную Америку и там ждал квоту на пере­селение в США. В семидесятые было много переселенцев из Советского Союза, но это, в основном, евреи.

В девяностые годы многие эмигрировали нелегально — при­езжали навестить кого-нибудь и оставались. Женщины часто стремились найти себе в Америке мужа.

Также есть те, кто приезжает работать в Силиконовую долину (юго-западная часть агломерации Сан-Франциско, отличающаяся большой плотностью высокотех­нологичных компаний — В.В.). Они, в большинстве своем, не общают­ся с другими русскими, не ходят в церковь, стараются как можно быстрее ассимилироваться.

Некоторые из «старых» эми­грантов недовольны «новыми», они, как мне кажется, просто не понимают их, ведь эти люди вы­росли уже в совсем другой среде. Я такого не одобряю, считаю, что все мы русские люди, и должны поддерживать друг друга, где бы мы ни были.

? — А как сами эмигранты или ? их потомки относятся к со­временной России?

— Смотря кто. Некоторые — очень хорошо. Некоторые ругают Россию, радуются, что переехали. А есть и вообще «профессиональные диссиденты», которым и в России не нравилось, и в Америке плохо. Они просто по жизни, видимо, такие вот оппортунисты. Не самый лучший пример, что для русских, что для американцев.

Но в большинстве своем рус­ские эмигранты вспоминают свою Родину с теплом, стараются ездить в Россию, навещать родственни­ков.

? — Вы сами часто бываете в России?

— Впервые я приехала в тог­да еще Советский Союз в 23 года в 70-х годах. Ехала по путевке, что­бы встретиться с родственниками. Все строго, жила в гостинице «Ин­турист», съездить к родне в Крас­ноярск, например, не могла.

Потом я работала коммер­ческим директором в «Chevron Corporation» (Шеврон Корпорэйшн), крупной нефтедобываю­щей компании. За время работы каждый месяц летала в Ангарск, по делам. Потом проект закрыли, мне предложили переехать в другое ме­сто, но я отказалась и уволилась.

Теперь, последние лет десять, бываю в России раз в год. В основ­ном — в Москве и Санкт-Петербурге.

? — Как человек, бывающий здесь раз в год, скажите — Россия меняется?

— Если говорить о Москве, то ме­няется она просто поразительными темпами. Теперь уже многие круп­ные города США по сравнению с ней покажутся отсталыми. В Петербурге тоже прогресс, меня, например, по­ражает ассортимент магазинов — есть все, выбор даже больше, чем в Америке.

Когда я приехала в Россию во второй раз, в 90-е, страна, конечно, сильно изменилась, по сравнению с СССР. Но с тех пор она меняет­ся не по дням, а по часам, не устаю удивляться. Изменились здания, одежда, еда — все. Надеюсь только, что люди не изменятся, они всегда здесь были прекрасными.